Очереди беженцев c Украины в Москве
Возле подъезда с надписью «Все круизы мира» на Олимпийском проспекте много людей. Но стоят они не за туристическими путевками, а чтобы получить помощь в комитете «Гражданское содействие» (внесен Минюстом в реестр иностранных агентов), который помогает беженцам c Украины.
Организация выплачивает по 5 тыс. рублей каждому обратившемуся жителю Украины, оказавшемуся в России с 24 февраля. Специалисты комитета консультируют беженцев о том, как получить убежище, медпомощь, составляют обращения в миграционную службу.
Люди тут очень разные, но есть у них и что-то общее. Находясь рядом с ними, чувствуешь высокое напряжение. Оно и в людях, и в пространстве вокруг. Я задаю вопросы, и многие — ожидаемо — не хотят разговаривать, отворачиваются. Но кто-то, напротив, хочет поговорить. Восемнадцатилетний Артем приехал в Харьков вечером 23 февраля из луганского села.
— У меня возобновлялось обучение в университете, — вспоминает он. — Ночью мы с соседом по комнате отмечали праздник, а в 5 утра услышали взрывы.
Три недели он с соседом по общежитию провел в подвале. Потом им удалось выехать в приграничное село на территорию ЛНР, и еще месяц они просидели в подвале там.
— Конечно, во время взрывов было очень страшно, — вспоминает Артем. — Они звучали резко, неожиданно, мы вздрагивали каждый раз. Хотя для нас это уже норма, мы привыкли к этому с 2014 года.
В Россию из ЛНР они добирались долго — на границе их проверяли 8 часов.
— Проверка мужчин происходит отдельно, — поясняет Артем. — Нас долго допрашивали: откуда, куда, с кем, есть ли друзья из силовых структур. А потом нас подбросили до станции, мы сели в поезд до Москвы.
В Москве их встретили родственники. Двадцатидевятилетний брат Артема Максим говорит, что у родни можно жить: «Мы у них ночуем, едим. Ищем разные организации, которые оказывают гуманитарную помощь. Этот комитет мы нашли совершенно случайно: нам сказали, что здесь дают какие-то деньги, товары первой необходимости, продукты питания. Без этой помощи сложно, потому что работы нет».
Артем и Максим подали документы на получение разрешения на временное проживание, оно оформляется в течение двух месяцев. До этого времени устроиться на работу официально невозможно. Для трудоустройства нужно или РВП, или гражданство РФ, или статус беженца.
— Страшно за родителей, они остались в Луганской области, — говорит Максим. — Они там жили, работали, а сейчас неизвестно, будет ли у них спокойная жизнь и хотя бы крыша над головой. Страшно потерять свой дом, где ты жил всю свою жизнь, страшно не видеть рядом своих близких, не иметь возможности даже говорить с ними.
Парни говорят, что главное — продержаться два месяца до получения документов. Это самый трудный период. Государство обещало выплатить беженцам по 10 тыс. рублей, но Максим и Артем их не получили, хотя подали документы месяц назад. «Живем на те деньги, которые взяли с собой, — говорит Максим. — У брата еще стипендия, родственники помогают с жильем и едой, есть и немного помощи от благотворительных организаций, пока так, думаю, протянем».
В очереди тихо. Мальчик лет пяти бесшумно играет с роботами-трансформерами. Что его ждет дальше? Как сложится жизнь у всех этих молчаливых людей? Женщина средних лет — уставшее лицо, полный боли взгляд. Она смотрит в одну точку и кажется замороженной. Я пытаюсь с ней поговорить.
— Не хочу ничего говорить. Устала, — едва выдавливает она.
На улицу из здания выходит пожилая женщина, на вид ей лет 70–75, глаза ее кажутся прозрачными, а взгляд — стеклянным. Я прошу ее рассказать о том, что с ней случилось.
— Солнышко, а что говорить? — отвечает она медленно. — Окон нет, дверей нет, ничего не осталось… Нечего больше рассказывать.